Дикторский текст к фильму «ГАЛКА-ПРОФЕССОР»
Апрель 14, 2013 в 3:43
Дикторский текст к фильму
«ГАЛКА-ПРОФЕССОР»
Автор – Ефим Гальперин
Стихи – Алексей Мартыновский
Титр:
«В Амур-Нижнеднепровском районе г. Днепропетровска в период оккупации, с сентября 1941 по декабрь 1942 года, работало антифашистское подполье, созданное по заданию партии.
Действия организации наносили большой урон фашистским оккупантам.
В декабре 1942 года члены организации были схвачены фашистами.
Одним из активных участников подполья была школьница Галина Андрусенко.»
«… В школе ее называли профессором. Очень Галка была до знаний жадная… Так и звали – Галка-профессор…»
(из воспоминаний одноклассника)
«… Ее расстреляли на рассвете…»
(надпись на памятнике)
Заглавный титр фильма «ГАЛКА-ПРОФЕССОР»
Скрипнула дверь, и грубый голос бросил в темноту камеры: «Андрусенко». Эхо понеслось по темному коридору. «Андрусенко». Ударилось снова в сумрак камеры – Выходи!
Значит все. Прощайся с друзьями и иди по коридору.
Длинный, очень длинный коридор. Сзади идет человек, совсем чужой – враг, и насвистывает: «Вер ди зольдатен марширен, ди медхен шпацирен».
Вот и пришел твой час, Галка. Ты ведь знала, что предстоит. Помнишь, ты подумала об этом тогда, когда ребята принесли тебе пишущую машинку. Ты залила больше масла в снарядную гильзу, протерла литеры на машинке и зарядила первые четыре листа под копирку…
А потом остановилась. Села за стол и задумалась. Перед тобой белые листы. Перед тобой – твое оружие. Ты ведь знала, что враг не оставит тебе жизнь, потому что каждый лист – это смерть. Так что же?
Вспоминай повешенных на улицах твоего города, вспоминай топот толпы военнопленных, что ведут мимо твоего дома, в концлагеря, на смерть.
Вспоминай глаза, сухие глаза матерей, сухие, потому что уже все слезы выплаканы.
Вспомнила? Тогда иначе нельзя. Галка-профессор, выбей большую букву «Т». С этой буквы начинается слово «Товарищи», а со слова «Товарищ» начинается борьба. Бей, Галка, бей. Зови: «Рідні мої Земляки. Ворог на нашій землі…».
Вкладывай, Галка, силу в каждое слово. И всаживай, как в обойму, слова в строку: «Смерть фашистським загарбникам!».
Ты знаешь, Галка, возле окон
Стучат фашистов сапоги.
Идет к востоку враг жестокий.
Есть путь борьбы и нет других.
Стучи машинка пулеметом,
Патронной лентой стань строка.
Твой, Галка, нужен клич народу:
«Громите лютого врага».
Пусть станут крепостью руины,
Пусть станет дзотом каждый дом,
Пусть станет наша Украина
Врагов сжигающим костром.
А по улице мимо тебя, мимо твоей машинки, мимо дома твоего, грохочут днем и ночью кованые сапоги и насвистывается надоедливый мотив: «Вер ди зольдатен марширен…».
Двоится огонек свечи, пальцы дрожат от усталости. Но утром придут ребята за листовками, и забыт сон, забыта смерть.
Но она придет и скажет пропитым голосом: «Відчиняй! Поліція!».
… А коридор длинный, очень длинный коридор. Ты помнишь это, как в кино, до войны, в кинотеатре «Большевик» показывали арест подпольщицы, но это было в кино. История.
А теперь ты молчишь. Пока идет обыск в доме, ты молчишь. Ты думаешь, глядя на спину полицейского, неторопливо роящегося в книгах:
– Как может он? Человек, родившийся в моей стране, человек, говорящий на моем языке, над его колыбелью пелись те же песни… Как же это? Неужто страх смерти страшнее страха предательства?
А потом он поднялся, вскинул небрежно винтовку на плечо, шагнул к двери и страшно просто рявкнул: «Пішли. Досить. Нагулялась!», и распахнул дверь в гудящую декабрьскую ночь.
А коридору нет конца. Очень длинный коридор. Очень темный. «Вер ди зольдатен марширен.».
… Следователь сначала был вежлив. Он предложил сесть, пододвинул коробку конфет – Битте, фройляйн.
А потом бил этими руками по лицу. Глушил резиновым шлангом. Били, били… Ты держалась. Это только в книжках хранят гордое молчание. А в жизни кричат страшно. И ты стонала, и все хотела потерять сознание, чтобы не чувствовать эту адскую боль. Но сознание было крепким. Оно не терялось. И вопрос был прямой «Кто?». И губы шептали: «Я, только я, никто другой, отпустите остальных. Только я, все начала я».
Галка-профессор, ты не можешь иначе. Ты зачеркиваешь свою жизнь, чтобы жили другие. Но ведь эти звери все знают. Есть на свете черные души…
А коридор кончается… Вот ступеньки. По ним надо подняться последний раз. Помнишь, как ты пролетала в школе такие же ступеньки и влетала в класс: «Ребята, а я задачу решила!».
А теперь так трудно подниматься, когда болит избитое тело и сзади свистит конвоир: «Вер ди зольдатен марширен, дас медхен шпацирен».
Какой надоедливый мотив… Пойми, ты, солдат, скоро твои «медхен» будут плакать, потому что ты когда-то начал маршировать!
А рассвет встает над землей. Сереет небо, белеет снег. Галка, тебя вталкивают в машину!
ПОДОЖДИТЕ, ОСТАНОВИТЕСЬ!
Галка-профессор, ты, может быть, стала бы врачом… Ты была бы хорошим врачом. Ты, может быть, стала учителем. Ты была бы хорошим учителем… Ты, может быть,… Главное, ты – Человек, Галка!
А машина не останавливается. Едет она по рассвету. Потом стоп.
– Виходь. Йди!
Болит тело. Холодно. Под босыми ногами тает снег. Галка, это твой последний рассвет. Твои последние шаги по земле. Выпрямись, держи высоко голову!
С каждым шагом все ближе темная пасть обрыва, готового тебя поглотить, а сзади скрипят сапоги конвоя.
Конвой. Рассвет. Ветер поднимает снег, плетет снежные цепи, бросает комья снега в глаза под касками, свистит в стволах автоматов. Ветер борется за тебя, Галка, и, чувствуя, что не остановить ему шаг смерти, гудит прощально у тебя в ушах…
А жить хочется. Ведь еще не любила ты, не встречала ты первую настоящую весну. И вот край обрыва. Нет!
Не оглянись –
Ты точно знаешь,
Что за тобою серый, вражий строй.
Они в смятенье –
Ты шагаешь, как будто крылья за спиной,
Им кажется, что ты, поднявшись,
Сейчас взлетишь в небес простор,
Они, команды не дождавшись,
Начнут стрелять почти в упор.
В грохоте выстрелов затихнет ветер и последним шелестом девичьих губ пронесется: «Ухожу». И будет памятник. Диктор читает текст на стеле:
Галина Илларионовна Андрусенко
Член ВЛКСМ
Год рождения 1924
Год бессмертия 1943