Литературный сценарий фильма «ПРИСЛУШАЙСЯ, УСЛЫШИШЬ ВНОВЬ…»
Май 21, 2013 в 2:10
Литературный сценарий фильма
«ПРИСЛУШАЙСЯ, УСЛЫШИШЬ ВНОВЬ…»
Автор – Семен Бурда
Аллеи осеннего парка. Неяркое солнце сквозь листву. Брошенные или забытые газеты на пустынных лавках. Последняя паутина на ветвях. Камера скользит по деревьям, проезжает по аллеям и «замечает» человека, сидящего на скамье. Человек уже не молод: лица его не видно, только сутулая спина, туфли, видавшие виды, палочка у ноги, прислоненная к скамейке.
Там, в глубине пустынной аллеи дворник подметает листву, медленно и мелко переставляя ноги. Человек сидит на скамейке.
Дикторский текст (Слова М. Светлова)
… Осень – не время для веселых историй. В старости тебя сопровождают только тени отшумевшей листвы. И еще воспоминания. Бывает в жизни такое состояние, когда пятно заменяет картину… Горящая горка листьев становится нерезким цветовым пятном.
Звучат стихи М. Светлова:
«Прислушайся, услышишь вновь:
Во мне звучит порою
За равнодушием – любовь,
Как скрипка за стеною…»
Появляется заглавный титр фильма:
«ПРИСЛУШАЙСЯ, УСЛЫШИШЬ ВНОВЬ…»
Титр:
МИХАИЛУ СВЕТЛОВУ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Выход из нерезкости – и снова огонь. Но это уже огонь под ярким медным тазом, в котором варится варенье. Камера отъезжает. Немолодая женщина у таза колет щепки кухонным ножом и подкладывает их в огонь. Потом берет старую деревянную ложку и собирает клубничную пенку. Собрав её, она кладет ложку. Камера панорамирует за ложкой. Оказывается, рядом, что называется, «при ней», сидит мальчик. Одной рукой он держит блюдце, другой листает книгу на коленях.
Лицо мальчика.
Дикторский текст (слова М. Светлова)
… Кажется, моя мать – счастливый человек. Все она делает с удовольствием: варит варенье, продает семечки, ругает отца. Мы, как принято говорить, бедные, но честные, и книга, которую я читаю, пойдет на бумажные кульки. Кому-то повезет: съест семечки – и прочтет Пушкина.
Жизнь двора, текущая сама по себе… Голуби гуляют по насесту, сохнет белье, кошка нежится на солнце. Муравейник. Лицо мальчика. А потом мы увидим весь двор с улицы, как бы издалека – мальчика и его мать, которая проваливается в дремоту. Жаркий день, теплый воздух плывет над землей и изображение чуть дрожит и колеблется … от жары или в памяти человека?
Слышен шум бегущих, орущих мальчиков, они цветными, нерезкими пятнами проносятся перед нами. Мальчик резко вскидывает голову, по брусчатке громыхает подвода… Мальчик смотрит на улицу из-за забора.
Солнце садится за голубятню. Давно сварено варенье, только камни и головешки на земле. Все ушли в дом, садится солнце оставляя длинные тени.
Картинки быта и улицы – реальные, и рисунки– в стиле М. Шагала.
Дикторский текст (слова М. Светлова)
… И еще слова. Они бродят во мне после каждого прожитого дня, каждой прочитанной книги. Я бормочу их, но только про себя, потому боюсь показаться смешным на улице, где друг о друге знают все. И ты должен быть, как все.
Так было, так будет. Ну, а если нет? Так это все равно, как если бы скрипач Мотька вылез играть на крышу, чтобы его было видно отовсюду.
Мальчик сидит на берегу реки, потом бросает в воду камешек, но странным образом волна от него оказывается такой сильной, что качает лодки у причала…
Проход по цветущему яблоневому саду.
Звучат стихи поэта:
«Там, где небо встретилось с землей,
Горизонт родился молодой,
Я бегу, желанием гоним,
Горизонт отходит, я – за ним,
Я в погоне этой не устану,
Мне здоровья своего не жаль,
Будь я проклят, если не достану
Эту убегающую даль!»
Кадры цветущего сада сменяются рисунками Екатеринославской еврейской слободки, где жил поэт; снег над крышами… проводы… портрет матери и мальчика.
Звучат стихи поэта:
«Мне мать на дорогу яиц принесла,
Кусок пирога и масла осьмушку,
Чтоб легкой, как пух, мне дорога была,
Она притащила большую подушку,
Мы молча уселись, дрожа с непривычки,
Готовясь к дороге, дороги не зная….
И мать моя долго бежала за бричкой,
Она задыхалась, меня догоняя…»
Цветные рисунки сменяются черно-белой хроникой времен гражданской войны, кадрами победной кавалерийской атаки «красных».
А стихи продолжают звучать:
«Забудем родителей, нежность забудем,
Опять над полками всплывает атака,
Веселые ядра бегут из орудий,
Высокий прожектор выходит из мрака,
Советские пули дождутся полета!
Товарищ начальник, откройте ворота,
Туда, где бригада поставит пикеты,
Пустите поэта и песню поэта!…»
Ночная комната в редакции. Печка-буржуйка отбрасывает блики на стену. Рядом на койке, укрывшись шинелью, спит человек.
Пишущая машинка печатает «Распоряжение».
Звучит текст распоряжения:
«Разрешается получить на складе 1 (одну) пару ботинок б/у и 1 (одну) рубашку
рев. поэту М. Светлову. Основание: стихи последнего номера».
Фото М. Светлова. Отъезд. Фото становится меньше, возникает фон – здание редакции. Появляются фото Михаила Голодного и Александра Ясного.
Проход по коридору, дверь распахивается, камера входит в комнату. В комнате печатный станок, гранки журнала, на столе еда, чай еще не остыл. На стене фотография В.И. Ленина. Крупно первые номера журнала « Юный пролетарий», газеты «Грядущая смена», статьи и фотографии из газет тех лет, рукопись Светлова. Его фотографии.
Дикторский текст (слова М. Светлова)
Мне 17 лет. Я завотделом печати первого на Украине комсомольского журнала. Большой человек. Я и мои друзья – Миша Голодный, Cаша Ясный практически живем в редакции. Какие у нас были желания, кроме желания мировой революции?
Мы любили поэзию, любили красное знамя, под которым погибло так много наших товарищей. И лучше бы погасло солнце, чем померкло наше знамя…
Кинохроника 20-х годов 20-го века. Паровозный гудок крупно. Уходящие поезда. Переплетающиеся железнодорожные пути. На этом фоне в двойной экспозиции возникают фотографии Светлова, Маяковского и … Москвы тех лет.
Чтение стихов М. Светловым (фотографии). Фонограмма – тема песни «Каховка».
Дикторский текст (слова М. Светлова)
Детство. Поэзия. Революция. Что еще было в моей жизни? Были дороги. Был Харьков, потом Москва. Был Маяковский, читающий мою «Гренаду». Была любовь…
Эпизод, связанный с переменами в жизни страны. Материалы хроники.
Зарождение и наступление сталинизма и атаки на культуру, на так называемых пролетарских литераторов. Танец на пикнике РАППа (Российской ассоциации пролетарских поэтов) – зловещая музыка, хоровод, напоминающий шабаш… Типографские машины, выбрасывающие клеветнические статьи и заголовки.
Поэты «левого» фронта – И. Сельвинский, В. Луговской; критика подлинной культуры и литературы. Травля Маяковского. Типографские машины, работающие, как Молох, перемалывающий все живое, … обрыв музыки … и воздушный шар, как душа, уходящая в небо… Это – смерть Маяковского, хроника его похорон. Это плачущий у его гроба Борис Пастернак. Это начало конца многих иллюзий, канун Великой Отечественной войны…
Дикторский текст (из письма М. Светлова)
… В Москве мне дали броню. Мне стало противно – и я уехал на фронт. Надеюсь, что плохого вы обо мне не услышите…
Звучит тема песни «Каховка».
Эпизоды войны, кинохроника… Фронтовые фотографии поэта, публикации в газете «Красная звезда» и других изданиях военного времени, с издательствами которых сотрудничал М. Светлов.
Снова звучит тема “Каховки’. Москва встречает солдат-победителей…
Хроника – уже немолодой Михаил Светлов на московской улице читает стихи:
«Все ювелирные магазины – они твои,
Все дни рожденья, все именины – они твои,
Все устремления молодежи – они твои,
И смех, и радость, и песни тоже – они твои,
Весь этот город, все эти зданья – они твои,
Вся горечь жизни и все страданья – они мои.
Уже светает, уже порхает
Стрижей семья,
Не засыпает, не отдыхает
Любовь моя.»
Вход в Литературный институт им. Горького. Написанная от руки картонная табличка на дверях: «Семинар М. Светлова». Студенты на семинаре. Панорама по лицам студентов. Хроника – пишущий Светлов.
Дикторский текст (слова М. Светлова)
… Наши любимые не стареют. Старимся мы. Для этих мальчиков из Литературного института ты уже наставник. Очень важно научить их говорить собственным голосом. Не подменять поэзию пафосом. Поэт – не связной между народом и поэзией, он – часть своего народа. Единственную вещь он не должен забывать: подлинная честность – это то, что у тебя никто никогда не отнимет.
Осенние улицы, облетающая листва, в парке снова жгут осенние костры. Атмосфера пустоты и одиночества.
Дикторский текст (слова М. Светлова)
«Наши любимые не стареют. Старимся мы. И только в старости мы понимаем, что же с нами происходило в юности… А что если так: годы молчания, груды пустых, неинтересных мыслей и строчек? Ты по-прежнему грустно-весел, и твои остроты повторяет Москва, но… Никогда не хвалите при мне моих старых стихов. »
Заснеженный Днепропетровск, родина поэта. Снег падает над балкой, над старыми домиками на склонах… Замерзший Днепр и пустые улицы.
Звучат стихи поэта:
«Как мальчики, мечтая о победах,
Умчались в неизвестные края
Два ангела на двух велосипедах –
Любовь моя и Молодость моя.»
Буксир, ломающий лед. Ледоход на Днепре. Появляется фотография немолодого поэта, стоящего рядом с его последней любовью и другом – Ниной Федосюк, сотрудницей «Литературной Газеты».
Стихи продолжаются:
«И будущему выходя навстречу,
Я прошлого не скидываю с плеч,
Жизнь – не река, она – противоречье,
Она – как речь – должна предостеречь.
Не мелочью плати своей Отчизне,
В ногах ее не путайся в пути,
И за колючей проволокой жизни
Бессмертие поэта обрети».
Длинный пустой коридор, снятый длиннофокусным объективом, по которому бежит и не может добежать медсестра… Остановленный маятник настенных часов, узкий колодец двора и вылетающий из окна бумажный голубь…
Снова, как в начале фильма, осенний парк, пустые скамьи и дворник, сметающий листья в кучу… Огонь, уходящий в нерезкость…
Мы увидим кавалерийский эскадрон и красноармейцев, влитых в седла, пар в холодном воздухе, ноги лошадей, переминающихся на брусчатке. Услышим жесткую военную команду:
– Эс-кад-рон, для сопровождения бойца первого Екатеринославского пехотного Михаила Светлова ша-гом а-арш! “
И поплывут ноги лошадей, потянется мокрая мостовая. А трубач пересечет экран и вскинет трубу… И труба заслонит улицу и весь мир.
Титр «КОНЕЦ ФИЛЬМА»